Старость как сюжет
в жизнетворчестве Жуковского имеет разветвленную структуру, обнаруживающую
характеристики системы, то есть ее элементы связаны между собой и образуют
целостность. В переписке преобладают высказывания поэта о старости как времени,
которому подобает смена слога и обретение религиозно-философского дискурса. В
целом же, старость находится в спектре негативной аксиологии как нежелательная
пора, вынуждающая к изменениям в человеке, его характере, его жизни и его
творчестве, как правило, не в лучшую сторону. Религиозно-философские опыты
позднего Жуковского вписываются в его сюжет старости, обнаруживая искомую смену
парадигмы мышления и творчества[37].
В поэзии романтика
старость как сюжет имеет типологию, определенную гендерным признаком
персонажей. Старики и старухи Жуковского выступают как отдельные типы
центральных персонажей и организуют два преимущественно не сопрягающихся мира.
В ранних стихотворениях 1806 г. осмысление этих образов сходное и обусловлено
басенным жанром, в котором неизбежно наличие четкой морали. Старость в мужском
и женском обличии, хотя изображается внешне и не привлекательной, но
связывается с поучительными олицетворениями нравственного толка, чему
способствуют трансформации французских оригиналов, предпринятых переводчиком. В
результате страшная старуха олицетворяет Истину, старый кот – опыт, которого
стоит опасаться, а также несообразие любовной чувственности этому возрасту.
С середины 1810-х гг. в
поэзии Жуковского появляются программные романтические персонажи: идеальный
старец Эверс и диалектичная по характеру изображения старушка, имеющая связь с
потусторонним, инфернальным и одновременно симпатичная, по большому счету,
знаменуют обновление поэтики автора.
Старость как сюжет
является, таким образом, равнопротяженным основным интенциям в эволюции
художественного метода Жуковского: от поэзии к прозе, от рифмы к сказовости, от
лирики к эпосу, от просветительства к романтизму и философско-религиозной
духовно-назидательной литературе, объединяя в то же время литературный быт и
литературный процесс в жизнетворчестве поэта и его окружения.
Наталья Егоровна, размышления Жуковского о возрастах поэта и прозаика очень любопытны. А в каком возрасте сам Жуковский отказался от поэзии?
ОтветитьУдалитьСпасибо! А насколько тесно связаны у Жуковского, да и вообще в жизнетворчестве романтиков, старость и смерть? Ведь "Умирающий лебедь" - это не совсем изображение старости, тогда бы не было сюжета, не было бы эмоционального напряжения, кажется, необходимого поэту
ОтветитьУдалитьОчень жаль, что "старушки Жуковского еще нуждаются в своем осмыслении"...
ОтветитьУдалитьСпасибо за доклад!
ОтветитьУдалитьСкажите пожалуйста, отображается ли в сюжете жизнетворчества "старость" у В. А. Жуковского мотивы прошлого, настоящего и будущего?
Здравствуйте, Наталья Егоровна, спасибо за доклад! Меня очень уж заинтересовал "Овсяный кисель" Василия Андреевича. Наталья Егоровна, как вы считаете, почему же стихотворение не было по достоинству оценено современниками? И почему Жуковский придавал этому стихотворению столь большое значение?
ОтветитьУдалитьДоклад прекрасный!Спасибо за доклад, Наталья Егоровна!
ОтветитьУдалитьХотелось бы дополнить вышесказанное строками В.А. Жуковского
"О веселая младость! о печальная старость!
Та — поспешно от нас! эта — стремительно к нам!"
Наталья Егоровна, спасибо Вам за доклад! Столь разностороннее рассмотрение темы ответило почти на все вопросы, появившиеся в процессе чтения. Но всё же один остался. Вы говорите о том, что арзамасцы окрестили Старушкой С.С. Уварова из-за его «радения за внедрение востоковедения в русскую мысль и науку». После того, как я перечитала упомянутую балладу и ознакомилась с её историей, возник вопрос: почему главный герой произведения, автором которого является английский поэт, а один из центральных образов взят из средневекового рассказа о берклейской ведьме на латинском языке, все-таки ассоциируется с Уваровым? В чем конкретно, в каких мотивах здесь выражается связь с востоком?
ОтветитьУдалить