На основании краткого обзора нескольких
рассказов Бабеля, не входящих в цикл «Конармия», докладчик делает следующий вывод.
Старики — важнейшая часть художественного мира Бабеля. Они являются движущей
силой сюжета («История моей голубятни»), сильными мира сего («Как это делалось
в Одессе», «Отец», «Король»), покровителями и спасителями («Пробуждение», «Мой
первый гонорар», «В подвале»), хранителями семьи («Любка Казак», «Отец»),
носителями религиозной традиции («Карл-Янкель», «Любка Казак», «История моей
голубятни»), а зачастую и жертвами («Закат», «Справедливость в скобках»,
«История моей голубятни», «Фроим Грач»).
В «Конармии», как мы видели, некоторые из этих
черт тоже проявлены, что показывает общность художественного мира новелл
Бабеля. Но есть и принципиальное отличие. Старики в «Конармии», как мы видели,
находятся в подчеркнуто жертвенной позиции. Этот факт приобретает особую
важность именно на фоне того положения, которое занимают старики в других
рассказах. Фигура старика в мире бабелевских новелл наделена большой
значимостью и силой, так как сочетает в себе функции отца, защитника, спасителя,
учителя. Поэтому сюжет гибели старика, который в «Конармии» мог бы показаться
«одним из многих», на фоне соседних рассказов оказывается центральным.
Александр Борисович, получается, что старик у Бабеля всегда связан со смертью?
ОтветитьУдалитьСергей Викторович, не совсем. В "Конармии" старик занимает подчеркнуто жертвенную позицию, иногда - с летальным исходом. В других рассказах это не обязательно так. Но почти везде старик важен.
УдалитьСпасибо за глубокий и интересный анализ материала! Можно ли говорить о том, что "гибнущие старики" в текстах Бабеля - это своеобразное раскрытие темы распада времен; естественная смерть невозможна, когда нет естественного движения времени; и остается неестественная - гибель. И конечно, вопрос контекста - насколько частотен соответствующий мотив в современной Бабелю прозе о гражданской войне?
ОтветитьУдалитьСпасибо за оба вопроса!
Удалить"Нет естественного движения времени" - метафорическое утверждение; что мы считаем естественным? Если естественными мы считаем прочные связи внутри семьи, связь между поколениями, то да, эти связи рвутся (происходит "распад времени"?), и гибель стариков от руки молодых - частный случай такого разрыва. Но другой поворот метафоры даст другую картину: если естественным мы назовем все природное, то конармейцы (и то, что они несут с собой) окажутся куда более "естественными", чем их противники.
За вопрос о контексте отдельное спасибо, мне следует его проработать.
Спасибо за подробный анализ. У меня вопрос, отчасти связанный с вопросом Александра Юрьевича: в избранном Вами аспекте картина "Конармии" довольно схожа с шолоховскими "Донскими рассказами", "Солнцем мертвых" Шмелева, отчасти - с фадеевским "Разгромом". Она же, кажется, закреплена и в более позднюю эпоху - например, отзывается у Шукшина. Насколько такая устойчивость обусловлена советской мифологией формирования "нового человека" и закрепляющими ее практиками, а насколько, по-Вашему, вообще - с модернизацией общества и "педократией" (извините, не могу подобрать иного слова) ХХ века. И продолжился этот мотив вины у Бабеля?
ОтветитьУдалитьИлона, спасибо за интересный вопрос и за наблюдение над контекстом.
УдалитьСам советский проект "нового человека" не является ли частным проявлением того типа модернизации, который предложил 20 век? Эта модернизация во многом сродни архаизации - новое воспринимается как возвращение к исконному, природному, докультурному. Молодость (менее обремененная культурой, чем старость) легко становится проводником этой архаичной модернизации. Мотив вины, разумеется, проблематизирует весь процесс, так как придает ценность тому, что уходит в прошлое.
Спасибо за формулировки)) Вот частность меня и интересует. Модернизация в таком понимании - не ХХ века изобретение (тут Ницше интересен). Думаю, демографические и сравнительные культурно социальные исследования могли бы прояснить "долю идеологии".
УдалитьЗдравствуйте! Спасибо за интересный доклад. Если я правильно поняла, образы стариков у Бабеля достаточно часто связаны со смертью. В рассказе «Поцелуй» Вами была отмечена метафора глухоты рассказчика по отношению к просьбам старика Томилина. Глухота, мне кажется, в контексте данного текста может восприниматься как непременный атрибут старости. У меня вопрос: справедливо ли будет предположить, что Бабель при помощи подобных метафор пытается указать на то, что рассказчик и сам из-за своего деяния пусть не физически, но душевно мертв?
ОтветитьУдалитьСпасибо за вопрос!
УдалитьПо-моему, это не так.
Насколько я понимаю, в "Конармии" (да и в "Одесских рассказах") ни один старик не глух. Хотя в "Планах и набросках к "Конармии"" обнаруживаем: "Глухой отец. – Величественный старик. Тревожное величие глухих". Но до литературного текста мотив глухого старика не дошел. Более того, мотив глухоты является сюжетообразующим в рассказе "Иваны", где глух вовсе не старик. Вывод: глухота в рассматриваемой группе текстов никак специально не связана со старостью. Следовательно, глухота рассказчика в "Поцелуе" не роднит его со стариком, то есть не делает рассказчика (ни физически, ни душевно) мертвым.
При этом само собой разумеется, что глухота рассказчика в "Поцелуе" коннотирует определенную душевную черствость.
Здравствуйте. Спасибо Вам за такой подробный доклад. Вот Вы говорите, что старики связаны по ряду параметров со "старым", "ушедшим"и приводите в пример связь с религией, а были ли еще какие то параметры в рассказах, которые Вы не указали в докладе?
ОтветитьУдалитьНикита, здравствуйте!
УдалитьНе до конца понимаю вопрос. Были ли вообще параметры, которые я не указал? Или - в рассказах, которые я не указал? Были ли еще параметры, связывающие стариков со "старым, ушедшим"? Или просто - есть ли еще параметры, характеризующие бабелевских стариков?
Прошу прощения, это с моей стороны не нарочитая въедливость, я действительно не понял вопроса)
Добрый день! Спасибо за доклад. Такой вопрос: как Вы думаете, какой сюжет "старее" в литературе вообще: со стариком-жертвой или со стариком-отцом? и есть ли смысл сравнивать их частотность?
ОтветитьУдалитьАнна, вопрос по широте подразумеваемого материала намного превышает мои знания. Оба мотива древние, очень рано встречаются вместе - с отцом-жертвой (например, у Гесиода в "Теогонии"). Оба мотива крайне характерны для народной сказки (см. об этом у В.Я.Проппа, "Морфология сказки" и "Исторические корни волшебной сказки"; в последней работе Пропп, как известно, увязывает воцарение героя и гибель отца невесты).
УдалитьЕсть ли смысл сравнивать частотность этих двух мотивов? Наверное, есть, только в очень широкой компаративистской перспективе и в интересах какого-то весьма конкретного вопроса.
Этот комментарий был удален автором.
ОтветитьУдалитьЗдравствуйте! Спасибо за доклад. Вы пишите, что старость противопоставлена молодость. Всё старое рушится и приходит новое, но в какой степени происходит данное замещение. В "Истории моей голубятни" мы видим, что новое не против помощи стариков. Так можно ли говорить, что у старого и нового есть что-то общее?
ОтветитьУдалитьКсения, обратите внимание: в докладе говорится, что старое рушится в "Конармии". Напротив, в "Истории моей голубятни" и ряде других рассказов, как видите, старое вовсе не рушится - оно выступает и носителем власти, и противником, и защитником героя. Общего у старого и нового очень много, но это, пожалуй, отдельная тема. Например, в той же "Истории моей голубятни" рассказчик-подросток во многом подобен своим пожилым родственникам-неудачникам.
УдалитьЗдравствуйте! Большое спасибо за доклад. В своей работе Вы говорите о том, что в конфликте между молодостью и старостью побеждает молодость. А может ли этот мотив в творчестве И. Бабеля отражать торжество "нового" мира над "старым" (т.е. новой власти, "молодой", господствовавшей в России после революции 1917 года)?
ОтветитьУдалитьСпасибо. С уважением, М.Д. Давлатова
Спасибо за вопрос! Да, похоже, что параллель тут прямая.
Удалить